Политика

17.12.2005

Место ссылки - Казань, ладно хоть не Кокушкино

За судьбой 23-летней жительницы Казани Лиры Гуськовой "ВК" следила целый год - с момента захвата группой членов НБП приемной Администрации президента Путина и до того дня, как Тверской суд Москвы приговорил Лиру к двум годам лишения свободы условно. Материалы о Гуськовой нашли живой отклик у читателей: кто-то сочувствовал девушке, пытался поддержать ее в трудную минуту, а кто-то обвинял газету в том, что она "защищает члена фашистской партии". На днях корреспондент "ВК" встретился с Лирой, которая уже вернулась в Казань, чтобы задать ей вопросы, интересующие наших читателей.

- Сегодня ты не жалеешь, что участвовала в той акции?

- Сложный вопрос. Не надо думать, что год назад мы, глупые, не знали, на что идем. Знали. И то, что нас наверняка посадят, тоже знали. Страшно ли было? Не знаю. Скорее, мандраж, словно идешь на важный экзамен. Потом тюрьма. Там, конечно, плохо. Но страшно мне не было. Страшно было за маму, за то, что я ее так переживать заставила. Вот о чем я жалею. А не о поступке.

Мама Лиры болела за дочь в зале суда, а бабушка переживала дома. Кстати, Тахира-апа - племянница Героя Советского Союза генерала Гани Сафиуллина, имя которого носит одна из улиц Казани.

- В программе вашей партии поставлена цель: "...создание империи от Владивостока до Гибралтара на базе русской цивилизации". Последняя попытка создать такую империю, правда, на базе германской цивилизации, обошлась человечеству в 60 миллионов жизней...

- Программа НБП писалась в начале 90-х годов, когда партия была скорее клубом богемы - маргинальных поэтов, художников. Среди ее основателей был, например, Сергей Курехин - друг Гребенщикова. Эту программу не нужно рассматривать как руководство к действию. Это эпатаж, произведение андеграундного искусства. Настоящая программа нынешней НБП - это наша газета, наши акции. Да, мы хотим взять власть в стране, но при этом мы не переступаем через закон. И божий, и российский. В наших акциях и призывах нет ничего такого, что выходило бы за рамки административного кодекса.

- Хорошо, вот другой пункт вашей программы: "В целях предотвращения вырождения правящей верхушки, как это случилось с КПСС, НБП будет осуществлять перманентную революцию и чистки в своих, и не только своих, рядах". Или: "...стремления нацменьшинств к сепаратизму будут безжалостно подавлены". Лозунги вашей партии, пусть даже андеграундные, призывают к насилию. Ты ее рядовой член, дай тебе в руки маузер, готова ли стрелять в политических противников?

- Я - нет. Думаю, всего можно добиться мирными средствами.

- Бог с ней, с программой. Сама-то ты против чего боролась? Ради чего пошла в приемную, в тюрьму села?

- Боролась против страха людей. Страха оказаться безработным. Страха не иметь возможности дать детям нормальное образование. Страха перед любым начальником или человеком со связями. Ради того, чтобы у каждого человека был шанс на нормальную жизнь.

- А Путин-то здесь при чем?

- При всем... Я не согласна с тем, куда он ведет страну, я против засилия ФСБ. И я не одна так считаю. Просто раньше об этом можно было сказать с трибуны Госдумы, через СМИ. Сейчас, чтобы это сделать, надо сесть в тюрьму. Может быть, то, что делает Путин, - благо для страны, а ошибаемся мы. Но пусть об этом нам скажет народ на честных выборах, а не менты и эфэсбэшники в камерах.

- Нацболов часто сравнивают с революционно настроенной молодежью второй половины XIX века. Тогда, кстати, тоже все начиналось мирно - просветительские кружки и тому подобное, а кончилось бомбами. Не повторится ли история?

- Лет через 50 - возможно. Если государство будет себя так же вести, как ведет сейчас. Я не знаю. Но это будет уже не наша вина и не наша заслуга. Мы против насилия. Все акции НБП носят исключительно мирный характер. Да, они часто балансируют на грани дозволенного законом, но эту грань мы никогда не переходим. Просто другие методы борьбы для нас закрыты. Против нас работают ФСБ, милиция, прокуратура, вся государственная машина. Мы не можем рассчитывать на объективность судов... Прорваться в средства массовой информации мы тоже не можем. У нас нет денег. Даже если бы были, основные СМИ контролируются властью, нас к ним не допустят. А когда ты стоишь на площади с флагами, окружающие на тебя волей-неволей обращают внимание.

- Говорили, что в тюрьме ты учила немецкий язык. Как успехи?

- Да чуть-чуть учила. У меня вообще-то нет способностей к языкам. Но было свободное время.

- Сколько человек было в камере?

- Рассчитана камера на 42 человека, сначала было 30, потом и 60 сидело. Там очень сложно сконцентрироваться: постоянно разговоры, хождения.

- Как к вам относились сокамерницы?

- С недоумением. Когда узнали, за что сидим, говорили, ну и чего вы там забыли, чего добились. Но в целом относились хорошо.

- Есть такой фильм - "Индокитай". В нем начальник французской колониальной полиции говорит про концлагерь. Дескать, мы сажаем в него коммунистов, националистов, убийц, воришек, проституток. А выходят из лагеря все коммунистами. Как у вас, не набрали себе сторонников в тюрьме?

- Я не очень общительная. А вот Марина Тарасова, она да, сагитировала несколько человек из своей камеры вступить в партию. У меня же не получалось. Но вообще-то люди, с нами сидевшие, мало интересовались политикой. Они говорили так: почему ты решаешь за нас, кому нужны ваши акции, мы отлично живем. И это говорили люди, которые минутой ранее плакались, что их посадили ни за что. Кляли тюрягу, ментов. Если даже их в этой стране пока все устраивает, ну что поделаешь. Зато они узнали, что есть такая партия - НБП, что в ней неплохие люди.

- У тебя прекрасное образование, спецшкола, МГУ. Как так получилось, что ты оказалась в НБП?

- Меня заинтересовало молодежное протестное движение. В 2001 году в Москве прошла акция "Антикапитализм". Там я впервые увидела нацболов. Они сильно выделялись на фоне собравшихся. Были более дружными, организованными. Потом я читала газету "Лимонка", потом книги Лимонова не художественные, а публицистические...

- Среднестатистический нацбол. Кто он?

- Молодой человек в районе 20 лет. В основном студент, реже - школьник старших классов. Так или иначе интересующийся историей. НБП - это, конечно, не исторический кружок, но диспуты и споры идут постоянно. Не из самых обеспеченных слоев. Явно не "золотая молодежь". И это закономерно. С нами в тюрьме сидела девчонка-наркоманка из богатой семьи. 19 лет. Она не верила, когда ей говорили, что есть люди, которые получают по 2 тысячи рублей в месяц. Не верила, что в ее стране много тех, кому подчас нечего есть. Она, в принципе, хорошая девчонка, просто она этого не знала, не сталкивалась. Деньги - это шоры.

- Ты говоришь, что споры среди нацболов идут постоянно. О чем спорите?

- Что будет, когда мы придем к власти.

- А как ты относишься к выражению: подлец тот, кто в молодости не был бунтарем, глупец - кто в старости им остался?

- Мне больше нравится другое выражение: какой же ты бунтарь, если дожил до старости?

- То есть перспектива обзавестись стабильной работой, мужем, детьми тебя не вдохновляет?

- Не вдохновляет.

- А как мама реагирует на твое увлечение?

- Это больная тема. Мама очень против. Но она против не потому, что то, что я делаю, - это неправильно. А потому, что очень боится за меня. Она никогда не говорила мне, что я занимаюсь плохими вещами. Но она боится, что меня опять посадят. Боится, что я пожалею об этом. Потеряю свои силы, здоровье. И в итоге окажусь ни с чем.

- Для тебя Казань сейчас что-то вроде ссылки. На два года, пока не закончится условный срок. Чем планируешь заняться?

- Буду искать работу. Проведу Интернет домой, буду делать сайты и писать программки, как раньше. Но оставаться в Казани я не хочу. Недавно встретила одноклассницу, она продавцом работает. Не виделись семь лет. Разговорились. Вот я замуж три года назад вышла, говорит она, а у тебя как дела? А я ей: из тюрьмы вышла. Видели бы вы ее глаза. А разговаривать абсолютно не о чем. Она никогда не интересовалась политикой, как же ей объяснить, за что сидела. А для меня это - смысл жизни.

Рустам ВАФИН