Медицина

19.12.2007

На прошлой неделе в Межрегиональном клинико-диагностическом центре (МКДЦ) принимали гостей из Москвы, которые взяли на себя часть функций хозяев: два ведущих российских хирурга-гепатолога, доктора медицинских наук, профессора Виктор Лебезев и Евгений Киценко из Российского научного центра хирургии им. академика Б.В. Петровского РАМН читали лекции и проводили для казанских коллег мастер-классы в операционных. После одной из операций они встретились с репортером "ВК" в кабинете заместителя генерального директора МКДЦ, руководителя направления абдоминальной хирургии, доктора медицинских наук, профессора Андрея Анисимова.

Нынешний Российский научный центр хирургии примерно 45 лет назад стал первым в СССР местом, где специалисты серьезно занялись хирургическим лечением пациентов с синдромом портальной гипертензии.

- Это повышенное кровяное давление в сосудах органов брюшной полости, - объясняет Андрей Анисимов. - Путь крови от печени к сердцу пролегает через вены желудка и пищевода, а при неполадках с печенью (чаще всего при циррозе) там, в начале кровотока, возникают "запруды". Кровь преодолевает их неравномерно, толчками, возрастает нагрузка на вены, они вздуваются, словно речки в распутицу, и - кульминация! - местами лопаются. Такое кровотечение может погубить вас за несколько часов. Течение болезни может быть и не столь стремительным и драматичным, зато ужасно изнурительным.

- По данным ведущих мировых медицинских центров, занимающихся этой проблемой, до 50 процентов больных циррозом печени умирают от первого же кровотечения из варикозно-расширенных вен пищевода, - отмечает Виктор Лебезев. - Поэтому кому-то надо делать операцию профилактически, когда эндоскописты определяют сильный варикоз этих вен... Если же кровотечение уже было, то тут и вопросов нет: без операции этих пациентов ждет смерть.

- Вот только что делали сложную, большую операцию девочке, можно сказать, погибающей от кровотечения, - рассказывает он об одной из своих казанских пациенток. - У нее цирроза нет, но тромбированы сосуды, несущие кровь в печень. За предшествующие десять дней у нее было уже три кровотечения, и эта операция была уже по жизненным показаниям...

То, что сделали этой 16-летней девочке, называется портокавальное шунтирование: от воротной вены (на входе в печень) к полой вене (на выходе) хирурги "прокладывают" искусственный канал-шунт, чтобы снизить давление крови и тем самым снизить риск возникновения кровотечения. Этот вид операции относится к высокотехнологичным. Операция прошла успешно, хирурги надеются, что ее положительный результат будет длительным.

Девочке, можно считать, повезло. При внепеченочной портальной гипертензии (как в ее случае) функция печени не нарушена, и после удачной операции человек долгое время чувствует себя совершенно здоровым... А если бы москвичи не приехали?

- Некоторые операции при этой патологии здесь у вас в МКДЦ уже внедрены, я видел уже много больных, пролеченных в этом отделении, - у них хороший клинический эффект. А более сложные виды хирургических вмешательств за полтора года (хирургический блок МКДЦ был открыт в августе прошлого года. - М.Ю.) в принципе невозможно освоить. Но при нашей интенсивной помощи еще через год они будут и это делать широко и свободно, - считает профессор Лебезев.

- В отделении хирургии печени и портальной гипертензии МКДЦ с момента его открытия было выполнено 12 подобных вмешательств, - уточняет профессор Анисимов. - Однако в этой сфере есть много технических нюансов, освоить которые можно только на практике. Поэтому мы очень благодарны своим московским коллегам, которые, обладая уникальным в мире опытом хирургического лечения этих больных, щедро делятся им с нами во время проведения совместных операций.

Бывают болезни тяжелые, но редкие, а синдром портальной гипертензии - и тяжелая, и все более частая в России. Поскольку в большинстве случаев причиной развития является цирроз печени, а циррозов у нас все больше - и в связи с алкоголизмом, и из-за роста заболеваемости вирусными гепатитами. А вот медицинских центров, где занимаются хирургическим лечением портальной гипертензии, - меньше десятка на всю Россию.

Сделать так, чтобы эти больные не умирали быстро от кровотечений и не угасали медленно от асцита (водянки живота), - это в МКДЦ уже могут... Но единственное, что может радикально помочь таким больным, особенно с циррозом - это пересадка печени. В отделении хирургии печени и портальной гипертензии МКДЦ планируют заниматься и трансплантацией, но это, прогнозирует Виктор Лебезев, "неблизкое будущее, не год и не два".

Впрочем, в этом неблизком будущем наши хирурги могут столкнуться со сложностями не только медицинского характера. О специфических трудностях российской трансплантологии мы не могли не поговорить с Виктором Лебезевым и Евгением Киценко. Во-первых, именно они вместе со своими коллегами из РНЦХ стояли у истоков развития клинической пересадки печени в СССР и России, а в первых 16 таких операциях Виктор Лебезев участвовал лично. А во-вторых, отделение экстренной хирургии и портальной гипертензии, где они практикуют, расположено на базе клинической больницы № 20 Москвы. Именно здесь четыре года назад состоялось скандальное "маски-шоу".

- В правоохранительные органы поступил какой-то сигнал, что врачи у живого человека пытаются забрать орган для пересадки, - вспоминает Евгений Лебезев. - В реанимацию, куда мы входим в масках и в стерильном белье, ворвались эти омоновцы в чулках на голове, в грязных сапогах и с автоматами, повязали реаниматологов...

В это время на операционном столе лежало тело мужчины, у которого специальная комиссия после тяжелой автокатастрофы констатировала смерть мозга. Это состояние, при котором возврат к жизни невозможен, но многие внутренние органы еще некоторое время сохраняют свою жизнеспособность. В мировой практике именно погибшие в результате аварии с юридически констатированной смертью мозга составляют наибольшую часть органных доноров.

В США, например, требуется прижизненное согласие человека стать донором органов или согласие ближайших родственников после констатации его мозговой смерти. В законе о трансплантологии в России, как и в ряде европейских стран (Франции, Бельгии, Австрии), заложен другой принцип - презумпция согласия: если человек при жизни не выразил отказа, то он считается потенциальным донором органов после смерти мозга.

- Почти три года мучений, - так характеризует Евгений Лебезев последствия того "маски-шоу". - Главного врача, двух реаниматологов, бригаду, которая приехала забирать донорские органы, таскали по судам. Суды решали, что преступления не было, но прокуратура не хотела терять честь мундира и обращалась в новую инстанцию... Оправдали, доказали, что никакого криминала, никаких денег - намека даже не было! Но в результате программа трансплантации в России оказалась полностью закрытой. Все главные врачи нейрохирургических отделений, куда попадают люди со смертью мозга, являющиеся потенциальными донорами, - все прекратили разрешать делать забор органов. А зачем им этот геморрой: ни денег, ни славы - одна хула?! Вот теперь только потихоньку восстанавливается практика трансплантации.

За те три года в автокатастрофах в России погибли десятки тысяч человек. А сколько тысяч больных, единственная надежда которых связана с пересадкой донорского органа, умерли, не дождавшись?..

- За рубежом, - говорит Лебезев, - считается культурным иметь при себе карточку, в которой указано: в случае моей мозговой смерти прошу забрать мои органы, пусть они живут в другом теле и помогут спасти кому-то жизнь... Это хороший тон, это принято, и церковь это одобряет. С экрана телевидения идет пропаганда этого дела. И там доноров в сотни раз больше, чем у нас.

- В Германии лист ожидания - 6 месяцев в среднем, а в Испании, Италии - 3 месяца, - добавляет профессор Евгений Киценко. - А у нас больные ждут годами...

На следующий день после нашей беседы в МКДЦ были прооперированы еще два тяжелейших пациента с портальной гипертензией вследствие цирроза печени. Сегодня все прооперированные, говорят врачи, чувствуют себя вполне удовлетворительно, начали ходить.

Марина ЮДКЕВИЧ