Культура

25.04.2001

Выставка фотографий бывшего "вечеркинца" Олега Климова "Просто война" открылась в Национальном музее. На ней представлены снимки, сделанные по "обе стороны баррикады", - лагерь российских солдат и чеченские повстанцы на отдыхе, тбилисский ОМОН и потерявшая всех родных бакинка, разрушенное Косово и последние часы жизни правозащитника Сахарова.

Казалось бы, военные действия - это хлеб Климова. Тем не менее он говорит, что принципиально отказывается платить налоги. Военный фоторепортер против того, чтобы на его деньги велась чеченская война.

- Первый фоторепортаж из "горячей точки" я сделал в Тбилиси. Этот материал о патрулировании города десантниками не хотела пропускать цензура. Мол, на снимках оружие, публикация вызовет скандал. Тогда редактор Андрей Гаврилов сказал: хорошо, будет еще больший скандал. Мы выйдем с пустой полосой, но внизу поставим подпись: фоторепортаж из Тбилиси Олега Климова. В итоге информацию о тбилисских событиях дали только "Московские новости" и "Вечерняя Казань".

В Югославии я снимал и со стороны сербов, и со стороны НАТО. В Косово была действительно технологическая война. Я познакомился с сербом-компьютерщиком, и в разгар бомбардировки мы сидели в белградском "Гранд-отеле", смотрели передачи канала CNN по Интернету. Натовцы установили на ракеты камеры, так что зрители могли проследить полет ракеты до цели. Картинка шла в прямой трансляции, и знакомый только рукой за окно показывал: вот, сейчас ракета упадет вон в тот район...

Был ли в моей работе момент, когда смерть подошла совсем близко? Пожалуй, 96-й год в Грозном. Я с группой от телевидения WTN на площади Минутка попал к так называемым террористам. Ну, из тех, что воюют ради денег, курят травку... Они забрали камеры, вещи и, чувствовалось, были настроены поиздеваться. Спас нас обстрел российских "Градов". Мы - и пленники, и захватчики - кинулись в подвалы, где встретили, так сказать, более официальную власть. Нам вернули аппаратуру, а этих боевиков, боюсь, расстреляли.

В другой раз сильно рисковал на испытаниях нового оружия "Буратино", при выстреле из которого снаряд попадает, к примеру, в дом, создает вакуум и взрывается. Молоденький офицер захотел похвастаться новой "игрушкой" перед журналистами. Нашли дом у дороги, лейтенант выстрелил... В это время из-за поворота вышла танковая колонна российских войск, а дом начал разлетаться. Колонна развернулась в боевой порядок и нацелилась в нас. Это была настоящая провокация. Офицер просто побежал навстречу, размахивая руками - свои, свои! На наше счастье, танкисты ждали команды. Но, в принципе, любой солдат мог нажать на гашетку по собственной инициативе.

Я встречался с Дудаевым, с Басаевым, когда тот еще не был так знаменит - слава к нему пришла после Буденновска. С этим городом у меня связан один ужасный эпизод, который характеризует абсурдность войны. Едва я узнал о начавшейся в Буденновске заварухе, вылетел в Минводы вместе с фоторедактором немецкого журнала "Форбс" Наташей и ее мужем-корреспондентом. До Буденновска наша группа добиралась на двух машинах. Въезд в город охранял солдатик, совсем еще мальчик. Пока проверяли документы, он наблюдал за нами через прицел БТРа. Естественно, в основном смотрел на девушку. Проверка благополучно закончилась, мы собрались трогаться, как вдруг из этого БТРа вылетел снаряд и, попав в соседнюю машину, прошил Наташу насквозь. Она умерла на руках у мужа... На суде выяснилось, что солдат вовсе не думал стрелять. Просто пулемет был снят с предохранителя, парень на всякий случай держал палец на гашетке, а рука дрогнула...

Есть мнение, что войну снимать легко. Это не так. На войне существуют три сюжета - одна сторона, другая и беженцы. И есть твое решение этих сюжетов. Мой самый главный принцип - на фотографии должен присутствовать конфликт между добром и злом. А только увидеть убитого человека и пожалеть его - это просто.

По-человечески мне жалко всех: беженцев, мальчиков-солдат с обеих сторон, гибнущих ради чьих-то амбиций. Но моя задача - снимать, не вмешиваясь. Хотя это не всегда удается. В конце первой чеченской армия уходила из Грозного с боями, бросали людей. Я буквально хватал за грудки одного полковника, требовал, чтобы он забрал раненых. И услышал в ответ - моя жизнь мне дороже.

С чинами выше майора на войне нормально общаться вообще проблема. Начинают рассуждать о политике, кто прав, кто виноват. Я такие разговоры считаю просто некорректными. На войне у каждого своя правда, очень примитивная. Кто убил, тот и прав.

Алия ЗИГАНШИНА