Культура

29.06.2002

#С лейкой и блокнотом

В Казани дачной тоже есть места, где очереди пишущих машинок звучали вперемежку с трелями соловья, а разговор соседей о перспективных сортах помидоров непринужденно переходил в обсуждение творческих перспектив. Писателей и журналистов традиционно селили в Обсерватории и Займище.

Для земледельческих утех места эти - так себе. Зато Волга, сосновый лес и железная дорога. Последнее было важным плюсом во времена, когда личное авто было для творческой элиты роскошью.

Многие участки в столичных Переделкино и Комарово давно уже перекупили у писательских потомков богатые пришельцы, понастроили вилл и каменных заборов. А в Займище все, как четверть века назад: не виллы, а вилы в ходу. И домики все те же, и владения соседей все так же эфемерно разграничивают кусты малины или водопроводная труба... И встречный гражданин с ведром навоза вполне может оказаться живым классиком литературы или журналистики.

...В поисках легенд знаменитого дачного места обращаюсь к седому мужчине, задумчиво наблюдающему насаждения своего участка. Не везет: бывший собкор "Правды" Раис Сабиров явно не дачный фанат. Признается, что не очень в курсе здешней истории, ибо в прежние времена предпочитал отдыхать на Кавказе:

- Да вы к председателю, она-то здесь всех знает. Вот ее дом, зеленый забор...

Внедрившись за упомянутый невысокий заборчик, окликаю хозяйку. Та вместе с сыном начинает перечислять известные имена здешних обитателей: Ильдар Юзеев, Шаукат Галеев, Ахат Мушинский... Из-за завесы, прикрывающей вход в дом от летучих кровопийц, им солидно вторит мужской баритон.

- А где Мушинский? - очень уж мне захотелось увидеть импозантного "хозяина" телевизионного "зеленого камина" в природных условиях.

- Да вы с ним разговариваете! - смеются мама с сыном. Завеса откинута, и в проеме обрисовывается крупный торс, обтянутый тельняшкой. Мэтр, похоже, недоволен вторжением в его privacy и отговаривается от интервью: мол, не так уж давно жительствует в этих местах.

- Только что с рыбалки, - объясняет супруга и ведет меня к Гарафу Низамутдинову, обещая, что бывший директор Таткнигоиздата и первопоселенец садового общества "Журналист" - уж точно помнит все.

- А ведь я вас знаю! - улыбаясь, щурится на мою визитку крепкий старик, лицом похожий на Шаймиева. - Дом со зверями?..

Ну надо же!.. Четверть века назад мой отец нарисовал на нашем дачном домике собаку (чтоб охраняла), зайца (Зайкой он называл маму - Зою) и льва (по своему имени). Лев вышел совершенным дегенератом, за что отец, объявив "китайскую культурную революцию", сам себя сослал на исправработы. Разгрузил машину с навозом, ощутил творческий подъем - и вместо льва-неудачника вполне художественно изобразил тигра. Зверь был не в тему, и заинтригованным соседям-творцам отец объяснял его появление загадочным влиянием китайской традиции.

Хоть 70-е в наших широтах не были временем эстетического экстремизма, к папиной троице в "Журналисте" скоро привыкли. Приезжих ориентировали по "домику со зверями". Звери давно исчезли под практичной кистью теперешнего хозяина-технаря, а старожилы, как видно, не забыли бывшую достопримечательность...

Низамутдинов - из старожилов старожил. Он впервые приехал в Займище вместе с председателем Союза журналистов Татарии Шамси Хамматовым в далеком 65-м. Бывшее поле разделили на участки по 4 сотки, и члены СЖ тянули жребий. Стали дружить поселками с Обсерваторией, где писательская колония появилась раньше - там уже жили Мирсай Амир и другие...

- Лета тогда были жаркие, народ поставил шалаши, и на следующее же лето стали здесь ночевать. - Гараф-абый чуть улыбается при воспоминании о прошедших жарких днях. - Многие тут впервые стали работать на земле - и от этого стали какие-то... радостные! Вечерами до 11 - 12 часов по аллеям ходили-гуляли, пели хором, столько детей...

И Низамутдинов принимается рассказывать, как каждый год в лесу (знаю я эту поляну, трава - чистый шелк) сами устраивали сабантуй, как заказывали деревенским рыбу (даже стерлядь приносили) и коптили ее с последующей коллективной дегустацией... Как, собравшись, пили чай из самовара... Как отмечали ("и чаем, и покрепче") выход новой книжки... Как к Гарифу Ахунову приехали разом чуть не полсотни писателей, и всю эту компанию размещали по знакомым...

- А Ильдар Юзеев какой мастер на двухрядке играть! Ой, красиво - в душе у меня его мелодия звучит!

- А вот... как его звали - не помню... Все ходили на его помидоры смотреть - кусты высоченные, метра два, и плоды на них гроздьями!

- О, Михаил Максимович! Самый хороший наш председатель был. Он в Отечественную воевал, был боевой офицер. Умер уже, к сожалению. А помидоры называются "Де борал". Ничего особенного, у меня такие есть, а параллельно выращиваю сорт "Гигант", - ревниво замечает Гараф Низамутдинович.

Он со смешком признает за "преданными садоводами" ревность к чужим успехам: "Иногда даже без хозяина пройдут, посмотрят, как что выросло". Но это, с его точки зрения, грех простительный. Хуже другое:

- Года два уже замечаю - что-то происходит с людьми, преданных садоводов совсем мало стало. Кто имеет машину, тот лопату или вилы не возьмет - пропал, оторвался от земли! Дети, у кого компьютерные игры, тоже не помощники на земле. Дачи приспособили для отдыха. Одного спрашиваю: картошку почему не сажаешь? "Подсчитал: не оправдывает себя", - отвечает. А сколько ему труд здоровья даст - не подсчитал. Если учитывать это, всякий труд на земле оправдывается. Здоровье ведь создают не деньги, а образ жизни!

Все-таки многое, многое изменилось в журналистско-писательском Займище. Писательница Роза Хафизова отмечает:

- Раньше никто не торговал тем, что на даче растет, а теперь некоторые на продажу все растят... Первое поколение займищенцев почти вымерло. Нет-нет да и услышишь: "Это уже не ваш сад, это уже не журналисты"...

...На домике сторожа уже нет телефона - не нужен, у многих мобильные. А прежде это место было "клубом", где в ожидании очереди позвонить велись содержательные беседы.

И в деревне, к которой прилепился дачный поселок, тоже перемены. Предмет шуток - уличный указатель "Пер. Дачный" на месте, но колодец (после купанья тут так вкусно было выпить воды!) заколочен. И нет магазина с вкуснейшими маслом и "юдинским" хлебом. И "дальнего" магазина в той старинно-романтической части деревни, где была, кажется, даже школа... Да и всей той части уже нет - дамба к мосту через Волгу прошла по этому месту.

Все меняется. Только особая тишина, которую лишь подчеркивают гулкие команды диспетчера с "железки" - все та же. Тишина, удлиняющая детское дачное время до ощущения полной невозможности дождаться вечерней электрички, которая привезет с городской работы улыбающихся тебе навстречу родителей...

В советские времена, как известно, творческие люди в быту кучковались. Точнее, их кучковали: чтобы писатели были отдельно от, например, тружеников тяжелой промышленности, композиторы - от железнодорожников... Этот подход власти был разумным по многим причинам, на которых останавливаться не будем. Важен итог: вся страна знает Переделкино под Москвой и Комарово под Питером, где на дачах проживала писательская элита.

Марина ЮДКЕВИЧ