№ 188 (3754)

26.11.2008

Возле рынка на Сафиуллина он появился в начале ноября. Лена здесь, прямо на улице, торгует рыбой - живучими удмуртскими карпами, она и заметила, что одежка-то у ребенка не по сезону: спортивная куртка на рыбьем меху... Мальчик оказался общительным и рассказал, что из дома ушел насовсем, потому что "мама пьет, и бьет, и выгоняет из дома", а зовут его Лешкой Бачевым, а лет ему восемь. Пока Лена переваривала эту информацию (все-таки на осмысление такого требуется усилие), Леша пропал.

Леше повезло, что нашлась Лена, чтобы забрать его с улицы

Вообще-то, работая в таком месте, как рынок, навидаешься всякого и ко всему, кажется, привыкнешь, говорит Лена. Например, недавно вон у той стенки бомжик умер. Этот бомжик рассказывал, что был подполковником и воевал в Афгане, а потом были нелады с женой, он ушел из дома и так и дошел до той стенки, где его поутру нашли мертвым. Но тот человек был хотя бы взрослым. А одинокий бездомный ребенок - это все-таки больше того, к чему можно привыкнуть...

Следующие дней десять Лене несколько раз вспоминался мальчик. Однако на рынке Леша не появлялся, и она могла успокаивать себя мыслью, что тогда ребенок просто фантазировал, а теперь сидит дома и ест булку с вареньем.

Но в прошлый четверг он появился снова. О том, чем завершилась попытка возвращения блудного сына домой, свидетельствовала засохшая кровяная корочка на лбу: "Это папа меня об стену". После этого лишь одну ночь ему повезло провести в тепле - у 16-летнего друга. Потом друг сказал, что дальше за приют надо платить 500 рублей, и Леша снова пошел на улицу. В этом районе есть церковь и есть мечеть - Леша говорит, что у него друзья в обеих и в обе он заходил... Но в итоге следующую ночь он "гулял" по ноябрьским улицам.

"Другом" Леша называет любого, просто ему часто приходится уточнять: "К этому другу я не пойду, потому что он злой". Словом "папа" он называет сожителя матери, который бьет его о стену родного дома с размаху. Словом "мама" - ту, которая пьет, бьет и выгоняет из дома... Выходит, неоткуда было мальчику узнать настоящий смысл этих простых слов. Все это Лена могла сообразить, пока Леша досказывал ей свою уличную одиссею, завершив ее словами, что у него больше нет сил гулять: "Может, вы возьмете меня к себе?".

"К себе" (этого он, конечно, тоже знать не мог) означало - в однокомнатную квартиру, где кроме Лены живут ее дочь, зять и крохотный внук... Но и отпустить Лешу "гулять" дальше она не могла.

Вечером, оставив мальчика, накормленного и "утепленного" принесенным дочерью свитером, в будке охранника, Лена отправилась в милицию сообщить о своей находке. Потом вернулась (Леша, которого усадили пить чай с печеньем, уже уснул прямо за столом), уложила мальчика на уступленную ему охранником Иваном лежанку и сидела с ним до глубокого вечера.

Тем временем я, мобилизованная Леной, занималась выяснением, куда и как можно устроить бездомного ребенка. "А это не Тимур?" - сразу спрашивает меня Фарида Урмеева, директор социально-реабилитационного центра на ул. Восстания. Этого легендарного Тимура знают уже как минимум в двух приютах, поскольку, пока органы опеки решали его судьбу, он успел сбежать из обоих, и сейчас его ищут все, кроме разве что законного отца... "А вообще, - завершает Фарида Урмеева, - мы имеем право принять ребенка, только если его привезла милиция".

Назавтра мы вместе отправляемся "сдавать" Лешку милиции. Но на рынке его снова нет! Сменщица Лены успокаивает: обещал быть к двум часам. "Да он же время определять не умеет, - не успокаивается Лена. - Он же в школу даже не ходил".

В общем, мы слоняемся по лужам возле рынка, Лена переживает, что у Леши совсем мокрые ноги, и рассказывает, как по-разному реагируют люди на ее - как ей кажется, совершенно естественную - заботу о бесхозном ребенке. "Иван ему свою лежанку уступил, а одна тут говорит: "Да что ты с ним возишься, я эту семью алкашей давно знаю, он и зимой на снегу спал - хоть как ты его спасай, все равно пропащий, не помрет, так вором станет!". А он, между прочим, ничего у меня не украл, хоть я кошелек оставляла. Он даже не курит, хотя честно сказал: пробовал".

И тут из подъехавшего автобуса появляется Леша. "Хорошо, - спрашиваем, - прокатился?". "Плохо. Автобус холодный был". Автобус для него не транспорт (зачем ему транспорт, если ни один маршрут не привезет его домой?), а способ провести время в относительном тепле.

Мы объясняем Леше, что сейчас займемся помещением его в приют. Житье в приюте описываем в розовых тонах: "Там тепло, тебя будут кормить, дадут чистую одежду...". "А игрушки?". Масса игрушек, заверяем мы хором, а Лена тихо добавляет: "И еще я ведь обещала купить тебе "Лего"... "А чего мы тогда ждем? - спрашивает мальчик. - Поехали?".

Это проблема: ждем мы инспектора по делам несовершеннолетних, то есть милицию, а милиции Леша очень боится. Во-первых, потому что во время своих скитаний украл в магазине какую-то булочку, что ли. Во-вторых, потому что взорвал "бомбочку" ("Такую, - объяснил он, - как салют"). Из-за этого он боится, что его посадят в тюрьму. А в-третьих, милиция однажды уже находила его на улице и вернула домой. А быть возвращенным домой - это самое страшное для Леши, он нам строго заявляет: "Домой я не вернусь!".

Мы обещаем, что в милиции его не оставим ни за что, только заедем, чтобы все оформить, и сразу - в приют. Лена принимается его кормить и строить планы, как будет его навещать, как поедут в зоопарк... "Представляешь, - говорит она мне, - он в зоопарке ни разу не был!".

- Леш, - говорю я в надежде отвлечь его от тревожного ожидания милиции, - а когда у тебя день рождения?

- Не помню...

- Осенью? Зимой? Весной? Летом? - не выдерживает фоторепортер Саша Герасимов.

- Не помню...

- А в школу ты ходил когда-нибудь?

- Ходил три дня. Нет, четыре. А потом в школе велели, чтобы мама сводила меня в поликлинику, она не сводила, и в школу я больше не ходил.

В отделе милиции "Дальний" инспектор по делам несовершеннолетних Гульнара Биктеева берет объяснительные у Леши и Лены. Теперь - только подписать... "Иди сюда, - подзывает она Лешу, - писать будешь". "Я?!" - Лешка изумлен. - Я ж не умею!". "Будешь, будешь".

Она дает ему ручку, накрывает его руку своей, и детская рука, направляемая взрослой, выводит имя. Потом инспектор дописывает сопроводительные бумаги, а Лешка допивает третий стакан чая. Он готов, похоже, задремать, а пока смотрит, как мы, трое родителей других детей, смотрим на него. В его взгляде - безмятежность, в наших - вряд ли...

Наконец вечером в пятницу Леша попал в социально-реабилитационный центр на Восстания. Лена дождалась, пока его там помыли, переодели и довольного отпустили к игрушкам. В понедельник она зашла в школу, в которую удалось Леше походить так недолго, забрала для приюта его медкарту и навестила мальчика с обещанными подарками. Убедилась: Лешке в приюте нравится, он ждет не дождется, когда его выпустят из изолятора и можно будет играть с другими детьми.

- Знаешь, - рассказывает Лена, - он нарисовал на руке большое красное сердце со стрелой и надпись "лох". Говорит: "Красиво!". Это, оказывается, он со стены срисовал, там в изоляторе дети на стенах рисовали. А потом спросил: "А что это я написал?". А нельзя попросить, чтобы не возвращали его домой? А то опять убежит, будет мотаться, никому не нужный...

Гульнара Биктеева вчера сообщила "ВК", что Лешу возили на медосвидетельствование. Материалов для лишения его матери материнских прав собирается достаточно, говорит она, "а попробуем еще собрать на уголовное дело за жестокое обращение с ребенком". Так что думать, что Леше грозит возвращение в родительский дом, вроде бы оснований нет.

"Леша - нормальный мальчик. Он будет у нас находиться все время, пока органы опеки будут решать его судьбу", - заверила "ВК" социальный педагог центра на Восстания Тамара Вахотина.

А день рождения у Лешки, как выяснилось, 11 апреля.

Фото Александра ГЕРАСИМОВА.

Марина ЮДКЕВИЧ