№ 44 (4004)

13.04.2010

Все организации, которые занимаются в республике выпускниками детских колоний и спецшкол, впервые собрались на прошлой неделе за круглым столом в минмолодежи. Хотели обсудить, как заставить работать законы, защищающие детей. А разговор получился о том, как заставить работать чиновников.

Здесь, на рынке, у Сергея кредит доверия

На чердаке обычной казанской высотки живет бывший детдомовец Сергей. Вот уже три года это его единственное жилье. Чтобы парень показал свой чердак, мне его пришлось упрашивать. Сергей не хотел, чтобы знакомые знали, как он живет: "Мне не нужна жалость. Я работаю".

Он не принимает от посторонних деньги, подарки и стесняется брать еду. По дороге к "дому" скупо объясняет, что мы туда "все равно не пролезем": его чердак - это узкий простенок между трубой отопления и вентиляционной шахтой. Смущенно уточняет, что шахта "кухонная". Может, потому, что, когда не ешь по три дня, трудно переносить запах дома и пищи.

Родной дом Сергея в деревне сгорел. Мать пила, поэтому он и младшая сестренка попали в детдом. "Я не люблю общаться с детдомовскими, - коротко говорит парень, - они все обязательно сядут или будут сидеть во дворе и пить каждый день..." Драки и побеги на новом месте были обыденностью, и, как-то вернувшись, он узнал, что его сестренки в детдоме больше нет.

- Ее удочерили. Хотя я не давал согласия и ничего не подписывал. Я стал искать ее: сбежал из детдома, заработал денег, нанял юриста, сходил в органы опеки. Когда нашел, ее опекун набросился на меня с кулаками: "Иди отсюда!". Хорошо, что его жена уговорила впустить меня в дом. Я зашел, а сестренка там сидит и плачет. Я и сам заплакал. Больше не виделись, во второй раз меня к ней не пустили. Из их деревни я пешком ушел обратно в город. Зима была теплая, только темно. Переночевал в подъезде. Утром пошел на автовокзал. В Казани работал, в детдом не хотел.

В конце прошлого и начале этого года из Казанской воспитательной колонии освободились примерно сто человек. Многие, как и Сергей, выпустились из спецшкол для трудных подростков. Среди них есть сироты. Чтобы устроить их судьбу, кроме государственных организаций и программ есть даже специально созданный в 1998 году Попечительский совет организаций РТ во главе с министром по делам молодежи, спорту и туризму Маратом Бариевым.

- Но почему-то чиновники не спешат им помочь, - в сердцах говорит Марина Яценко, руководитель отделения психолого-педагогической помощи "Ювента". - Это мы пишем и объясняем им, на основании каких законов и документов они обязаны сделать что-то для ребенка! Например, звоним в некоторые органы опеки: мальчик выходит, говорим, подготовьте, пожалуйста, документы. Ну ладно, отвечают, пусть освободится и приходит - тогда и будем решать. А ночевать он где будет, пока вы будете решать? Ведь одну только выписку из регистрационной палаты надо оформлять 14 дней! А чтобы встать на учет в центре занятости, и вовсе надо собрать шесть документов из нескольких инстанций. Ладно наши юристы "пробивают" для казанских мальчиков то, что им положено по закону, готовят для них весь пакет нужных бумаг, контролируют, чтобы их трудоустроили, а не просто внесли в великую базу данных. А если ребенок родом из какого-нибудь райцентра или деревни? Тогда бюрократическая машина может его раздавить.

- Сейчас вводится должность общественного воспитателя для таких детей, - поясняет ситуацию завотделом республиканского центра молодежных инновационных и профилактических программ Надежда Хабибуллина, - но если он как-то сможет помочь несовершеннолетним, то как быть с теми, кому уже исполнилось 18? Ведь по закону они уже взрослые и не нуждаются в опеке государства, хотя по сути - те же дети!

Сергей говорит, что перед уходом из детдома в Чистополе из всех документов получил на руки только паспорт. Уехал в Казань и работал везде, где были нужны руки, спал в подъездах и на стройках. Подрабатывая монтажником-высотником, нашел "свой" чердак. Только вот вчера, выходя оттуда, порвал ботинок. Ходить в такой обуви стесняется, поэтому попросил меня зайти с ним на рынок купить новую. На моих глазах он объяснил продавцу, что деньги сможет отдать только частями, и кавказец без тени сомнения отдал бомжу Сергею новенькую пару. "Здесь привыкли, что он не прикасается к спиртному, работает и держит слово", - пояснил торговец.

Оказалось, что попасть в "дом" сироты, действительно, можно только через узкое отверстие между железными прутьями решетки, которой огорожен чердак. Сергей говорит, что поначалу еще ходил по инстанциям искать правду, хотел найти такую работу, чтобы давали общежитие. Но потом перестал. Последней инстанцией стала общественная приемная "Единой России". Там парню посоветовали уйти в армию.

- Но я уже пробовал это - из военкомата меня прогнали. Я перестал бороться, - рассказывает он мне. - Живу сегодняшним днем, ни о ком не думаю, как и обо мне никто не думает. Однажды я три месяца жил в одной семье: просто ухватился за них, ходил в школу, очень хорошо учился. Но им не разрешили меня усыновить, потому что мне было 16, а им - 26... Я написал письмо Шаймиеву, мне ответили, что, если органы что-то решили, значит, это правильно. Есть ли добрые люди? Если доброта не бесконечна, то она недостойна называться добротой. Все люди по-своему слабы, но я никого не осуждаю. Только себя иногда - за то, что родился.

Показав свой "дом", Сергей засобирался на работу. В трамвае кондуктор протянула ему билет. Увидела, что парень внимательно рассматривает цифры на нем, и улыбнулась: "Он счастливый, счастливый".

- Правда?! - удивился Сергей. - А что с ним делать?

- Да ничего! Просто выбросить.

Но Сергей расстегнул карман куртки и положил скомканный билет туда...

В министерстве образования мне пообещали помочь распутать сложную историю Сергея. А итоги круглого стола организаций, которые помогают "трудным" сиротам, старший инспектор группы воспитательных колоний УФСИН Сергей Лешев подвел так: "Трудно ждать перемен, пока жилье и труд не станут для наших ребят обязательными и гарантированными под контролем государства: милиции, минтруда и минобразования".

Айгуль ШАРАФИЕВА.

Фото автора.