№ 125 (4085)

13.10.2010

"Вечерняя Казань" продолжает поиски следов части золотого запаса царской России, пропавшей в Казани в августе 1918 года. С апреля по сентябрь 2010 года цена исчезнувших 17,8 тонны золота поднялась на лондонской бирже с $660 млн до $720 млн.

Начало в №118, 119, 121, 122, 124.

Последний пароход с золотом - "Фельдмаршал Суворов"

Золотая афера

В сентябре 1918 года коллегия комиссаров-ревизоров обнаружит в брошенных бумагах управляющего копию приказа Фортунатова, согласно которому Комошинский исполнял "особые возлагаемые на него поручения". Странный персональный приказ руководителя городской власти о функциях мелкого служащего одного из учреждений. Необъяснимый, если бы он не касался важнейшего вопроса, связанного с общим интересом Фортунатова и Марьина.

Документы свидетельствуют, что Калинин был действительно умным наблюдателем происходящего. Так, 15 августа эсер Лебедев официально приказал управляющему Марьину "...эвакуировать из Казанского Отделения Государственного Банка в Самарскую его Контору все золото и серебро, а также и другие ценности, ранее эвакуированные из Московской конторы Банка".

Но поскольку, судя по самарскому акту о приемке, баржа "Марс" уже повезла московское золото в период с 12 по 14 августа, выясняется, что эсер официальным приказом всего лишь создает некую легитимность работам по эвакуации управляющего Марьина. Выходит, что не Лебедев подгонял Марьина, а наоборот: банковский сотрудник подсказывает "особоуполномоченному Комуча", какие приказы оформлять.

О том же свидетельствуют и показания секретаря Казанского отделения Народного банка Калинина: "Я слышал от управляющего фразу "надо испросить приказ на эвакуацию ценностей Отделения" (не помню какого), отсюда заключаю, что делались приказы об эвакуации ценностей, принадлежащих другим учреждениям, задним числом".

Эти действия банковской и городской власти говорят в пользу версии, что 8 августа 1918 года Марьин был оставлен управлять Казанским отделением банка при условии квалифицированной помощи в хищении части золотого запаса и в профессиональном заметании следов. Марьин под наблюдением эсеров Фортунатова и Лебедева вывел из-под контроля Самары эвакуацию золота.

Непосредственный исполнитель распоряжений Марьина - помощник бухгалтера 2-го разряда Вячеслав Лепешинский спустя месяц мог подсказать ревизорам большевиков след к поиску ценностей, но не торопился помогать расследованию. На допросе Лепешинский тщательно обдумывал каждое слово: "При отгрузке в автомобили проверялось количество мешков, их ценность и сохранность, наличие на них печатей. Золото сдано было без нехватки, о чем было сделано посвидетельствование (в какой форме, не помню, где этот документ, не знаю)".

На самом деле акт о превращении вывезенных мешков с золотом в привезенные ящики лежал в Казани среди прочих бумаг, доставшихся ревизорам. Но бумаг было много, а срок работы комиссаров в банке с 13 до 16 сентября был настолько ничтожен, что в свидетельских показаниях Лепешинского никто и не усомнился.

Почему банковский служащий не откровенничал? Все объяснялось просто. Большевики были разъярены вывозом золотого запаса. После ранения 30 августа председателя Совнаркома Ленина в стране был объявлен красный террор. Троцкий в листовках обещал расстрелы тем казанцам, которые помогали Комучу. А скучающий председатель ЧК Восточного фронта Мартын Лацис в эти дни телеграфировал в столицу Петровскому: "Казань пуста, ни одного попа, ни одного монаха, ни буржуя. Некого и расстрелять. Вынесено всего шесть смертных приговоров".

И все же в городе 10 сентября были показательно расстреляны 11 монахов Зилантова монастыря во главе с архимандритом Сергием. Говорили, что всего лишь за встречу в августе хлебом-солью освободителей от большевиков. Уже после работы ревизоров в банке, 20 сентября, чекисты задержали сотрудника банка Талызина, а на следующий день пришли в здание Казанского отделения и забрали сотрудников Гали Ахмадуллина, Павла Ожиганова, Петра Иванова, Стрекалова и Григорьева.

Поэтому банковским служащим, реально помогавшим врагу в вывозе сотен тонн золота, приходилось держать язык за зубами и фактически покрывать аферу Марьина.

Следы частного золота

16 августа пароход "Александр Невский" отправился в Самару с третьей частью царского золотого запаса, хранившегося в Казани. 18 августа был загружен банковскими ценностями и отправился в Самару пароход "Посланник". 19 августа ушел последний, пятый пароход с золотом - "Фельдмаршал Суворов".

В этот период в ход эвакуации вмешались иностранцы. 17 августа председатель Совнаркома Владимир Ленин телеграфировал в Свияжск наркому по военным и морским делам Льву Троцкому о том, что французский и американский консулы запросили у большевиков разрешение провести из Казани в Самару пароход и баржи. Дипломаты заявляли, что транспорты планируется отправить под флагом Красного Креста якобы "для закупки хлеба".

На самом деле в Казани голода не наблюдалось и речное сообщение не прерывалось. Просто дипломаты были озабочены тем, что в ту пору город и пристань стали интенсивно бомбить около 40 аэропланов Троцкого.

Большевики дипломатам отказали, но сам факт консульского обращения в Совнарком показывает, что страны Антанты принимали активное участие в эвакуации золотого запаса России. В ответ на отказ консулам эсеровские власти взвинтили в губернском центре темпы эвакуации, для работ в банке комендатура города мобилизовала все возможные людские ресурсы.

Но не это было главным. Наше расследование началось с выяснения судьбы золотых слитков частных лиц, хранившихся в Казанском отделении Народного (государственного) банка. В документах по последним двум пароходам это золото проявилось.

Если верить сводному акту, частное золото вывозилось 19 августа на пароходе "Фельдмаршал Суворов". В частности, в документе указаны:

"194 ящ. с 1521 золот. слит. частных банков на 13.005.359 р. 45

3 ящ. с вырубками к означенным слиткам

18 ящ. с французск. франками на 1.050.000 р.

Итого ценностей, принадлежащих частным банкам, 14.055.359 р. 45 в 215 ящиках...".

Получается, что в 1928 - 1929 гг. архивисты имели все основания передать этот документ советским юристам на суде в Нью-Йорке и закрыть тему поиска частного золота под Казанью. Ибо выходило, что золото было вывезено, и последующие вопросы о его судьбе должны быть адресованы представителям белой эмиграции.

Но специалисты не воспользовались этой возможностью. Почему? Не нашли за полтора года поисков этот документ? Нет. Скорей всего потому, что невооруженным глазом видно, что сводный акт, составленный по приказанию Марьина, - фальшивка.

Это видно как в сравнении данных этого акта с актами о приемке первых пароходов в Самаре, так и по структуре сводного акта: по первым транспортам информация скудная, помещена в одном абзаце. По четвертому и пятому пароходам - огромное количество подробностей о грузе. Такое чувство, что авторы сводного акта решили утопить суть фальшивки в океане второстепенной информации.

И еще. В казанском акте об отправке сказано, что 18 августа отправлено "3719 ящиков золотой монеты" и "2247 мешков золотой монеты". Однако счетчик банка Василий Соколовский, сопровождавший ценности парохода "Фельдмаршал Суворов", сообщит комиссии по расследованию, что именно эти ящики и мешки были 19-го на "Суворове". Да и самарский документ будет подтверждать правоту счетчика Соколовского: "...Августа 22 дня 1918 г. приняты от командированных чинов Казанского Отделения с парохода "Фельдмаршал Суворов" на пароход "Харьков" три тысячи семьсот девятнадцать (3719) запечатанных ящиков...".

Выходит, что составители сводного акта в Казани через четыре дня забыли, сколько, чего и когда отправляли. Слабо в это верится.

Зато очевидно, что золото частных банков и, в частности, 338 золотых слитков Русско-Азиатского Банка в акте отмечены. А кроме того, что и когда было вывезено из Казани (а что нет), на самом деле проверить нельзя.

Валерий КУРНОСОВ.

(Продолжение.)