№ 134 (4094)

02.11.2010

"Вечерняя Казань" завершает публикацию о поиске исчезнувшей части золотого запаса царской России, пропавшей в Казани в августе 1918 года. С апреля по сентябрь 2010 года цена исчезнувших 17,8 тонны золота поднялась на лондонской бирже с $660 млн до $720 млн.

Начало в №118, 119, 121, 122, 124, 125, 127, 128, 131, 132.

Золото казалось близким

1 октября 1929 года на поиск драгоценностей прибыли в Казань Морис-Вильям-Виктор Берсей, Роже-Георгий-Людвиг Гариэль. Они представляли интересы французского банка "Р. де Люберзак и Ко". С ними были адвокаты К.Д. Томицкий и Владислав Броницкий, наблюдавшие за поисками в интересах загадочного польского владельца плана захоронения. Руководил иностранцами Берсей.

Госбанк СССР также уполномочил искать ценности сотрудников своего московского отделения Б.П. Большеменникова и Г.И. Ермана. Руководителем поисков от СССР был назначен управляющий Казанской областной конторы Госбанка Николай Прасолов.

В 16.00 2 октября на двух автомобилях охотники за сокровищами впервые отправились на поиски - к селу Калинино, рядом с Высокой Горой. Но уже вечерело. И потому кладоискатели быстро вернулись в Казань. А на следующий день в 4.30 выехали к Калинино, прихватив с собой охрану и рабочих на двух автобусах и грузовике.

Рабочие были оставлены в селе, в то время как руководители продолжили путь, отдалившись на 75 километров от центра Казани. Берсей определил по своим записям, что курс был взят неправильно, и предложил вернуться. Затем, приблизившись к городу до расстояния 23 километра, они свернули по проселочной дороге на север, проехали водяную мельницу и достигли села Сосновка.

Не обнаружив места захоронения, охотники за драгоценностями вернулись в Калинино, а оттуда в Казань. В тот же день Берсей выслал в Париж телеграмму: "На месте установлено, что ориентировочные сведения слишком путаны. В частности, сообщите, необходим ли переход по мосту через реку Казанку при выезде из города...".

4 октября Прасолов отказался ехать с участниками поисков, вместо этого написал секретное письмо директору Иностранного отдела правления Госбанка СССР Борискину. В частности, управляющий отделением сообщал, что после первой неудачи огорченные иностранцы дали ему в руки "и ориентировки, и записку, и планы". "И записки, и план освещают лишь исходное положение, т.е. самый город Казань и местонахождение самих ценностей, - писал Прасолов. - Линия же маршрута, которая, судя по записке, должна равняться 40 - 45 километрам, а также направление маршрута совсем отсутствуют". Однако по этим документам Прасолов пришел к выводу, что "...ценности не миф, существуют, зарыты где-то в районе Казани, но материалы, которыми обладают они, для обнаружения недостаточны".

Пока управляющий писал эти строки, иностранцы сменили направление поисков, проехали деревни Савиново, Борисоглебское, Каймары, Мишавка и Мамонино и в 16.30 остановились на ночлег в деревне Средние Алаты.

Утром 5 октября они продолжили путь на север. Проехав мостик, они повернули в деревню Гарь на краю огромного леса. Сегодня его площадь составляет примерно 193 кв. км. Большая его часть находится на территории Высокогорского района, меньшая часть - на территории Моркинского района Республики Марий Эл. По шоссе и хорошей грунтовой дороге сюда из Казани можно добраться на автомобиле за полтора часа.

Когда охотники за сокровищами на двух автомобилях въехали в эту Гарь, их технику окружили крестьяне с детьми, с любопытством разглядывая машины. "Мы спросили, давно ли они видели автомобиль, - писал вечером в донесении своему начальству участник поисков Ерман, - и нам ответили, что приблизительно лет десять тому назад на этой дороге проходили грузовики с тяжелым грузом, их сопровождала батарея от наступающих белых". Это сообщение взволновало кладоискателей. Советские участники экспедиции знали, что в 1918 году в радиусе 50 километров здесь не было ни красных, ни белых. Кроме этой таинственной автоколонны.

По единственной дороге, ведущей из деревни далее на северо-запад, охотники за золотом въехали в лес, потом пересекли большую поляну протяженностью около километра и вновь углубились в лес. Затем иностранцы остановили автомобили у ручья, спешились, повернули от ручья направо, поднялись на холм и обнаружили условные знаки на одном дереве, по левую сторону от тропинки. Отсчитав далее по тропинке 500 шагов, они очутились на поляне.

Все увиденное их взволновало и обескуражило. Описание места захоронения в секретных бумагах вроде бы совпадало с реальностью. Если бы не одно большое "но"! На поляне стояли несколько десятков ульев и ветхая избушка. В хибаре был сколочен своего рода амвон, на котором лежали накрытый чистым полотенцем псалтырь в серебряном переплете, серебряный крест, перед амвоном на полке стояла икона. В избушке жила женщина лет 32 - 33.

В это время уже начались гонения на церковников, что не располагало к диалогу затворницы с чужаками. Вопрос "Вы не монахиня?" ее крайне смутил. Единственное, что пришельцам удалось узнать, что живет она здесь год. Когда была построена избушка и кто ее хозяин - выяснить не удалось. Ерман заподозрил богомолку, не охраняет ли она для кого место клада? Но не спросил ее об этом.

Увиденное озадачивало: как можно было зарывать золото в людном месте? Поэтому иностранцы решили срочно отправить Томицкого в Варшаву для уточнения выявленного противоречия. В два часа дня участники экспедиции вернулись на свою базу в Средних Алатах, а уже через час Томицкий, Гариэль и Ерман выехали в Казань. В 14 часов 6 октября Томицкий уже отправился поездом в Москву.

Чувствовалось, что иностранцы растерялись. В последующие дни кладоискатели исследовали восточную опушку лесного массива. 8 октября в 16.15 Берсей, Гариэль и Большеменников выехали верхом на трех лошадях, вновь в сторону села Гарь. "Осмотрев со всех сторон лес, г. Берсэй заявил, что этот лес не представляет ничего интересного, и предложил вернуться обратно..." - констатирует "Протокол №6" поисковой экспедиции. 9 - 10 октября участники экспедиции объехали лесной массив с юга и запада, а на следующий день к семи вечера вернулись в Казань. Все ждали новостей из Польши.

14 октября зарядил ливень. Депрессивное настроение усугубило раздраженное секретное письмо, которое управляющему Прасолову пришло из Иностранного отдела правления Госбанка. В частности, в нем сообщалось, что за аренду специальных буров и рабочих Госбанк ежедневно несет около 400 рублей убытков, в связи с чем необходимо перед Берсеем поставить вопрос о том, что советская сторона готова ждать еще 5 дней до указания места клада. Далее СССР потребует от иностранцев возмещения убытков или отпустит рабочих и спецтехнику.

Вечером того же 14 октября адвокат Броницкий получил долгожданную телеграмму от Томицого. Сообщение, в частности, гласило: "Направление через реку правильно. Все время большой дорогой. Дорога лесом не идет. Поворот влево не в первый лес. Не дальше восьмидесяти верст от Казани. Впереди 2 села".

Информация Томицкого ничего не проясняла, и участники поисков пребывали в растерянности, о чем свидетельствуют векторы их перемещений. 16 октября искатели сокровищ вновь осмотрели окрестности леса рядом с деревней Гарь. 17 октября Броницкий и Ерман отправились до деревни Ара, а Берсей, Гариэль и Большеменников выехали верхом на запад, до деревни Старые Карамассы. Никаких положительных результатов это не принесло.

18 октября в 9 утра все вместе они в третий раз осмотрели окрестности Гаринского леса, после чего вернулись на базу и решили на следующий день выехать в Казань. В два часа ночи 19 октября кладоискателей в Средних Алатах разыскал банковский курьер со срочной телеграммой из Парижа для Берсея и сопроводительной запиской Прасолова для Большеменникова. Главное было в телеграмме Берсею: "Выезжайте немедленно Варшаву на один день. Гариэль и Броницкий должны ожидать вашего возвращения. Телеграфьте Жоэ".

Нетрудно догадаться, что во Франции недоумевали не меньше руководства Госбанка СССР в Москве: почему при полной поддержке экспедиции нет новости об обнаружении ценностей?

Обсудив новости с коллегами, Берсей в четыре утра выехал в парном экипаже вместе с Ерманом в Казань, прихватив с собой географические карты района поисков. В 14.15 Берсей и Ерман уже сидели в поезде до Москвы: иностранец не знал русского языка, и ему требовалось сопровождение переводившего Ермана.

Валерий КУРНОСОВ.

(Окончание.)