№ 156 (4116)

21.12.2010

Жительница Краснодарского края обвиняет бывшего мужа в том, что он похитил их общую дочь и незаконно удерживает ее в Елабуге, а татарстанские власти этому попустительствуют. Мужчина в ответ заявляет, что стал жертвой банальной дискриминации отцов и намерен бороться за дочь во всех инстанциях.

На днях пятилетняя девочка из Елабуги, ее разведенные родители, сотрудники трех прокуратур - елабужской, республиканской и Генеральной - и даже чиновники из аппарата президента Медведева решали проблему, которая на официальном языке называется "несовершенством закона", а в быту именуется "несправедливостью". Сергей и Оксана (имена изменены), как и миллионы разведенных супругов, столкнулись с неразрешимой задачей: как с помощью закона поделить общего ребенка.

Сейчас пятилетнюю Машу не спрашивают, кого она любит больше - маму или папу. Не спрашивают напрямую. Психологи из органов опеки Елабуги дают девочке карандаши и альбомы, и она рисует: домик - для себя и папы, а столик - для мамы. За ним мама будет сидеть, когда приедет к ним в гости. Отец Маши ждет бывшую жену со дня на день, только не на семейную беседу: женщина прибудет в сопровождении приставов. Она обвинила мужа в похищении "ее" ребенка и намерена забрать дочь. Бывший муж говорит, что это у него похитили дочку. И сделали это в полном соответствии с законом.

История Сергея проста: специалист иностранной фирмы с двумя высшими образованиями, он строил в Елабуге завод и собирался перевезти в старинный городок жену и дочку. Но пока был в командировке, жена ушла к другому. Такое случается. Оксана ушла к человеку не столь очевидных достоинств и даже судимому, но зато сумевшему разжечь в ее душе "безумную любовь" еще два года назад, как она объяснила мужу. Бывшие половинки решили, что разбитую чашку не склеить. И в их простой житейской истории осталось решить лишь один вопрос: с кем останется Маша. Для этого обратились в суд. Там-то Сергей и столкнулся с тем, что на форумах разведенных отцов называется "мифом о власти мужчин" - это когда "женщине отдают ребенка, а у мужчины забирают без согласия, как у раба".

Решением суда Машу оставили жить с мамой: в одной комнате с бабушкой и новым мужем Оксаны, в станице, которая расположена в 20 километрах от ближайшего детского садика. "С тех пор я не видел дочь месяцами", - говорит Сергей.

С "киднеппером", как называет его в жалобах бывшая жена, мы договорились встретиться в кафе. Сергей пришел с дочкой, в руках у которой была новая игрушка. Мужчина казался усталым: "Я назначал встречи, дочку не приводили. Или говорили, что Маша заболела или "она еще не вернулась с прогулки". Я нашел Машу сам, а она увидела меня и испугалась, задрожала. Я понял, что потерял дочь".

Сейчас разведенные отцы, которых лишили детей, объединяются в общественные движения. По их данным, 70% матерей после развода препятствуют общению детей с бывшим мужем, а сделать с этим ничего нельзя. Хочешь доказать, что в общении с ребенком тебе ставят препоны, - ищи свидетелей, подавай иски в суд. Многие сдаются, и ребенок остается без отца. Сергей решил иначе. Сначала с согласия жены месяц прожил с дочкой в станице, а потом, предупредив, повез дочь в Елабугу.

- И тут жена, которая месяц не интересовалась Машей, вдруг зашумела, - рассказывает мужчина. - Суд каким-то чудесным образом успел за один день принять от нее иск, рассмотреть дело и вынести предписание приставам забрать у меня ребенка. Это было как раз в тот день, когда мы с дочкой летели в самолете. Дело решили "южные инстанции". Там все по-другому, поэтому я хотел, чтобы мое дело рассматривали в Татарстане: здесь ни у кого из нас нет ни кума, ни брата, ни свата. И люди не такие агрессивные.

В чем-то Сергей оказался прав: в его уравнении со многими неизвестными ответ действительно менялся от перемены мест: краснодарские органы опеки, например, требовали призвать отца-"похитителя" к ответу и немедленно. В Елабуге же установили, что рядом с отцом ребенку не угрожает опасность, а вот к матери, которая фактически бросила ее на бабушку, ребенок испытывает обиду.

Елабужская прокуратура даже обнаружила, что некоторые решения в пользу матери в Краснодаре приняты с нарушением закона. В результате до окончания разбирательств девочку оставили с Сергеем. Хотя прогнозы самые неблагоприятные, ведь суд уже определил, что дочь должна жить с мамой. Пусть решение кажется Сергею несправедливым, но оно традиционно: дети остаются с матерями в 90% случаев. 17% отцов после этого ни разу их не видят.

- А я знал, что проиграю дело, - сказал мне Сергей. - Еще когда на суде Оксана вдруг соврала, что я никогда не помогал ей деньгами. Пришлось показывать чеки, что и после развода я продолжал высылать им по 20 тысяч в месяц. Я понял, что ложь будет преследовать меня всегда...

"Дело не в плохих отцах или матерях, - комментирует ситуацию начальник отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних и молодежи Прокуратуры РТ Завдат Ибрагимов. - Проблема - в несовершенстве закона. Я до сих пор не могу забыть глаза одной женщины, у которой ребенка забрали в пользу отца. Ее мальчику было десять лет, и поэтому он мог сказать сам, с кем хочет остаться. Стоя перед судьей в белой рубашке и бабочке, он сказал, что выбирает папу, потому что "тот купит машинку". "А как же твоя мама? - спросил я его тогда. - Ведь она тоже любит тебя". "А от нее невкусно пахнет", - ответил мальчик (его мать была дояркой, а отец - нефтяником). Мужчина остался очень доволен ответом сына, а мама сидела и плакала. Потом она ходила под окнами их коттеджа, стучала в стены, которыми он был огорожен. Ей никто не открывал. Закон провозглашает равенство родителей и разрешает определять порядок общения с ребенком. Но механизма, который бы контролировал выполнение этого порядка, нет. Так что психическое здоровье ребенка полностью зависит от того, как сумеют договориться между собой родители. Не нужно быть ученым, чтобы понимать, что для воспитания ребенка нужны и мама, и папа. Достаточно сказать, что 70% преступлений в нашей республике совершают дети из неполных семей".

- Кто-то подсчитал, что российские отцы общаются со своими детьми около 10 минут в день. Сколько времени осталось у вас? - спросила я Сергея на прощание. - Вы же понимаете, что девочку, скорее всего, придется отдать?

- До Нового года, - сказал он так, как будто у него есть масса времени для маневров. - Маша ходит на фигурное катание, научилась кататься на коньках, и я с ней. Она запомнит это время? - вдруг спросил он.

Я замешкалась. Сергей поднял лицо и сказал твердо и даже как-то радостно:

- Я дочку никому не отдам. А если она будет плакать по чьей-то вине, у меня рука не дрогнет.

Айгуль ШАРАФИЕВА