№ 30 (3990)

16.03.2010

С сольным концертом выступил в минувшую субботу в БКЗ им. Салиха Сайдашева солист Большого театра России и театра им. Мусы Джалиля Михаил Казаков. Один из лучших русских басов нашего времени исполнил романсы Чайковского и вокальный цикл Мусоргского "Песни и пляски смерти", аккомпанировал ему пианист Александр Михайлов.

"Песни и пляски смерти" - произведение, которое редко звучит на концертной сцене. Далеко не все певцы решаются исполнить его, трудное не только в вокальном плане, но и в эмоциональном. В этом цикле (четыре песни на стихи Арсения Голенищева-Кутузова) Смерть, принимая разные обличья, ведет диалоги со своими жертвами и утверждает свою власть над миром.

С темы смерти и начался наш разговор с Михаилом Казаковым.

- Вы часто думаете о смерти?

- Не чаще и не реже любого другого нормального человека. Эти думы не ужасают меня, не пугают. Скорее, настраивают на философский лад. Я понимаю, что в нашей жизни, кроме смерти, поправимо абсолютно все.

- Вы уже исполняли этот цикл Мусоргского?

- Да. В 2008 году в Швейцарии, на фестивале в Люцерене, с симфоническим оркестром Санкт-Петербургской государственной филармонии, дирижировал Юрий Темирканов. В Москве этот цикл исполнял в рамках симфонического абонемента Большого театра, тоже Темирканов дирижировал. Понимаете, мне важно не напугать слушателей, а показать им театральное мышление Мусоргского.

- С Темиркановым вы исполняли еще одно знаменитое на тему смерти произведение - Четырнадцатую симфонию Шостаковича. В ней использованы стихи Аполлинера, Рильке, Кюхельбекера и Лорки, которые повествуют о несправедливой, ранней или насильственной смерти...

- Да, в Германии исполняли эту симфонию. Шостакович написал ее под впечатлением "Песен и плясок смерти" Мусоргского, которые он оркестрировал... Да, действительно, в моем репертуаре тема смерти встречается не так уж и редко. Это не угнетает меня. Наоборот - помогает ценить жизнь. Она коротка.

- Вы верите в жизнь после смерти?

- Да. Но также я верю в то, что уже в этой жизни мы успеем ответить за все свои поступки. Все возвращается бумерангом. Нужно жить вдумчиво.

- Вы кажетесь скрытным человеком.

- Просто я не люблю пускать посторонних в свой мир, мне комфортно, когда за пределами сцены я в "коконе". Понимаете, я берегу себя для сцены. Она многое забирает, я очень много отдаю зрителям. А восстанавливаться как? Только наедине с самим собой. Очень мало людей, способных делиться своей энергией. Намного больше тех, кто только забирает твою энергию. Поэтому к общению я подхожу очень выборочно и стараюсь общаться, скажем так, грамотно.

- У вас бывает тоска по общению с теми, кого уже нет в живых?

- Конечно.

- Вы бы хотели воскресить этих людей?

- Никогда не задумывался об этом... Нет, наверное, и не только потому, что это не реально. Все те дорогие люди, которые умерли, живы в моей памяти, я чувствую, что они рядом... Горько, конечно, что они ушли. Но еще горше от того, что при жизни многое откладывал "на потом", думая, что успеется еще - и позвонить, и увидеться с ними... А "потом" может и не случиться, "потом" уже бывает поздно.

- Когда вы в последний раз корили себя за это?

- В феврале, в дни Шаляпинского фестиваля, когда умерла Ирина Архипова. Великая была певица, уникальный человек...

- Вы дружили?

- Я относился к ней с огромным уважением, а она всегда меня поддерживала. Я часто советовался с ней по профессиональным вопросам. Помню, она приглашала меня к себе в аспирантуру, это честь для любого певца. Но Архипова понимала, как важно для вокалиста молиться одному Богу - учиться у одного педагога. И поэтому сказала мне: "Миша, я пойму вас и не обижусь, если вы откажетесь от моего предложения и продолжите обучение у Галины Трофимовны Ластовки, я хорошо ее знаю, у нее великолепная школа...". Очень я ей был благодарен за такие слова. Она действительно меня понимала.

- Встречали ли вы в последнее время людей, которые произвели на вас приятное впечатление? С которыми хотелось бы дружить?

- Да. Это мой коллега - бас Михаил Светлов (Крутиков) и дирижер Фабио Мастранжелло. Со Светловым познакомился на последнем Шаляпинском фестивале, с Фабио - раньше, на концерте в Екатеринбурге. И в человеческом, и в творческом планах это очень приятные люди.

- В дружбу певца с дирижером я охотно верю, а в дружбу баса с басом - с трудом. Мешают закулисные сплетни о профессиональной зависти.

- Завистливые люди есть всюду, просто в театральном мире все эмоции выражаются ярче. У нас тут не только обладатели одинакового тембра голоса могут друг другу завидовать. Бывает, что басу может завидовать сопрано. Да, всякие люди есть. Но, как правило, у талантливых трудоголиков времени на зависть не остается. Да и неинтересно им это.

- Вы трудоголик?

- Да. И мне это нравится. Я так увлечен своей работой, что она для меня не кончается никогда. Даже когда не пою, думаю о том, как надо, как буду петь.

- И во сне вам сцена снится?

- Это кошмарные сны: будто меня выталкивают на сцену, а я понятия не имею, что надо петь. Еще довольно часто вижу во сне ноты: читаю клавир с листа...

- Михаил, чем вы займетесь после сольного концерта в Казани?

- Я занимаюсь только работой. 29 марта пою в "Набукко" в Казани, потом уезжаю на гастроли с Большим театром. Лондон, Мадрид, Варшава - обширная у этих гастролей география. Потом поеду по личным приглашениям в Германию и в США. В Америку меня пригласили на постановку "Бориса Годунова", буду петь Бориса в Далласе...

Фото Александра ГЕРАСИМОВА.

Айсылу КАДЫРОВА