№ 101 (4061)

17.08.2010

По-новому посмотреть на свою прошлую жизнь заставил пенсионера Виктора Борисенкова материал, опубликованный в "Вечерке" 4 июня - "Весточки с фронта дошли через 69 лет". Речь в нем шла о письмах, которые в первые дни войны, отступая, советские солдаты бросили в почтовый ящик на Украине. Только получить эти письма родные фронтовиков так и не смогли: корреспонденцию изъяли подошедшие немцы.

Большая бабушка, папа и мама маленького Вити. 37-й еще не наступил...

67 лет письма хранились в Германии, а недавно их передали киевскому Национальному музею истории Великой Отечественной войны. Киевляне посчитали своим долгом переправить их тем, кому они были адресованы. Только не всех адресатов удалось найти. Так было и с одним из писем, запечатленных на фотографии в "ВК". Его адресат считался пропавшим. Но Виктор Борисенков разглядел на конверте номер дома, в котором провел детство, а в строчке "кому" - фамилию родственницы...

- Вот тут написано: письмо для Марии Дорофеевны Максимовой, - читает надпись на конверте заслуженный строитель Татарстана Виктор Борисенков. - Так звали мою маленькую бабушку, а вот и адрес: Тукаевская, 105, кв. 3. Там мы жили, пока папу и маму не посадили в 37-м.

До тридцать седьмого года маленький Витя Борисенков жил счастливо и беззаботно в самой большой - двухкомнатной - квартире дома на Тукаевской. За его папой, секретарем ЦК партии Авиастроя (строительной площадки, на которой строились 16-й и 22-й заводы), по утрам приезжала "эмка". Она довозила восторженных ребят "до ворот". Вместе с родителями Вити в квартире жили маленькая бабушка - добрая пожилая родственница со стороны мамы - и большая бабушка с дедушкой - родители Витиного отца.

- Бывало, маленькая бабушка ходит, ходит. "Чего ты ищешь, я у нее спрашивал", - вспоминает Виктор Андреевич. - "Фартук", - она мне отвечала. - "Так ты же не на кухне, маленькая бабушка!" - "А я замерзла!".

...Когда забирали отца четырехлетнего Вити, он проснулся от шума: посторонние люди требовали от отца сдать оружие. "А вот когда пришли забирать маму, тут уж был крик - меня от нее прямо отдирали".

Маленькая бабушка, по словам родных, на коленях молилась, чтобы энкавэдэшники не забрали и Витю. А когда те все-таки пришли за ребенком, то потемнела: "Бога нет!".

Большая бабушка знала, что судьбы людей вершат и на земле. Она добралась до самого "всесоюзного старосты" Калинина. Только тот не назвал ей даже места, где находится "школа чекистов", куда отдали мальчика. Правдами и неправдами женщина нашла ее сама. Приехала, схватила внука в охапку и отказалась возвращать охране.

- Набежали люди, - вспоминает Виктор Андреевич, - тянут меня, рвут, а она только рычит: "Не отдам!". Пришел начальник школы, посмотрел и махнул рукой: да ну ее, хочет - пусть забирает...

И все-таки детдомовских мук Вите хлебнуть пришлось. Большая бабушка устроила его туда в годы войны, чтобы спасти от голода. Через восемь лет двенадцатилетний Витя уже работал на кукморской фабрике: вместе с детьми других репрессированных перебирал валенки, снятые с убитых солдат. Мыл их, прессовал. Как-то стал свидетелем, как одному мальчику прессом оторвало руку... Рабочие будни были трудными. Но однажды на фабрику приехала маленькая бабушка. Не одна. "Смотри, Витя, это твоя мама", - сказала она, указывая на незнакомую женщину. Спустя два года мама, маленькая бабушка и Витя уже плыли в далекий северный край. Где-то возле Норильска подростку показали на мужчину и сказали, что это его папа.

- А мужчина подбежал, меня, четырнадцатилетнего, на руки поднял, - рассказывает Виктор Андреевич, - я головой верчу, хочу по сторонам все увидеть, к папе ничего не чувствую, отвык...

Семье врагов народа все дороги были закрыты: маму не брали на работу, Витю не брали не то что в институт, а даже на курсы рабочих специальностей. Иногда он охотился в тундре: зайца сам потрошил, а куропаток - маленькая бабушка.

- Приду с охоты, она спросит: кого принес? Зайца - молодец! А куропаток - ну зачем, говорит, этих принес... Маленькая бабушка посвятила себя нам, - Виктор Андреевич говорит об этом с большой теплотой и каким-то сожалением, - мы думали, что она одинока. А оказывается, ей кто-то писал. Только слов этих она так и не прочитала...

В киевском Национальном музее истории Великой Отечественной войны пообещали, что сделают копию письма и пришлют его в Казань, родственникам той тихой маленькой бабушки, которой кто-то написал, возможно, последние в своей жизни слова...

Фото из семейного архива.

Айгуль ШАРАФИЕВА