Вечерняя Казань / № 146 (2876) / Горячие материалы / Это не может хорошо кончиться

Здесь и сейчас

Это не может хорошо кончиться

И кто-то пел, и кто-то плакал, а кто-то спал в земле сырой

Первого сентября, когда в осетинском городе Беслане дети шли в свою школу, я запнулась на дорожке казанского сада "Эрмитаж". То, что заставило меня запнуться, не было физической преградой. Это был внезапный сильный испуг.

На дорожке... нет, в дорожке, тщательно врытый в утрамбованный грунт, был детский кукленок. Он был кем-то закреплен в земле весьма толково и изобретательно: так, чтобы случайное движение ноги не могло отбросить его в сторону - наоборот, его голое пузо и младенчески серьезная физиономия практически гарантированно попадали под башмак каждого прохожего. Кто-то потрудился на славу. Мне кажется, я разгадала смысл этого его послания миру: "Ты думаешь, я сволочь?.. А вы, которые один за другим наступают, а потом идут дальше, как ни в чем не бывало, вы - кто?!."

"К чему бы это", - подумала я. И пошла, конечно, дальше. Не то чтобы совсем как ни в чем не бывало, но все-таки... жизнь-то продолжается. А через пару часов началось.

Сначала - помните? - нам официально сообщили, что заложников в бесланской школе примерно 200. Мы пошарили в справочниках и сообразили: Беслан - городишко тысяч на 30 населения, но ведь и не деревня; это деревенская школа может быть на 200 учащихся, а городская, да еще №1... Ой, дурят нам головы! И мы пошли домой, потому что рабочий день закончился.

Потом мы в "Новостях" на главном общенациональном канале увидели подробности происшедшего накануне теракта в Израиле. В вечернем выпуске сам российский президент нам сообщил, что на прошлой неделе в самолетах, похоже, действительно произошли теракты! А о Беслане, где вот сейчас дети сидят без воды в минированном помещении - не сказал ни слова. И мы поужинали и пошли спать. Потому что о чем говорить, если уже по опыту все догадываются, что за всем этим последует. Ничего хорошего, конечно, но, опять же по опыту, страна знает: жизнь продолжится. В общем-то как ни в чем не бывало.

А назавтра я говорила по телефону со знакомым, у которого несколько лет назад в заложниках был сын. Он говорил со мной подозрительно медленно - так, рассказывал мне отец-фронтовик, говорят люди после контузии, потерявшие ориентировку в окружающем.

- Я во время обеда включил телевизор, - сказал мне этот мой знакомый, - и знаете, там показывают Петросяна. Я подумал: многие сейчас это смотрят, смеются... И я заплакал. Это не может хорошо кончиться. Не может.

А потом Петросян закончил, и показали, как из школы выносят детей. Там голос за кадром якобы вел репортаж: всех освобожденных немедленно забирают машины "Скорой помощи". А камеры в тот момент фиксировали: нет, ну нет там "Скорой помощи"!!! Старые "жигулята" есть, еще куча машин, туда местные мужчины укладывают детей... Значит, в следующий раз телеоператоров не пустят.

И мы будем ходить на работу и с работы совсем спокойно, не думая о зарытых на нашем пути информационных "куклах" ("куклами" мошенники называют пачки резаной бумаги вместо настоящих денег). Потому что если те, кто их закладывает для нас, - сволочи, то мы, которые делают вид, что, мол, ничего такого... мы - кто?

Это не может хорошо кончиться. Не может.

Фото Александра ГЕРАСИМОВА.

Марина ЮДКЕВИЧ