Вечерняя Казань / № 160 (3102) / Горячие материалы / "Я хочу встретить сына из армии живым, а не в цинковом гробу!"

Побег

"Я хочу встретить сына из армии живым, а не в цинковом гробу!"

Солдатские будни

Вчера мать 19-летнего солдата, призванного из Казани, отправила письмо министру обороны Сергею Иванову. Надежда Аркадьевна уверена, что, когда он прочитает про все те ужасы, которые творятся в части, откуда она забрала сына, Павел будет спасен. Иначе парню грозит либо нервный срыв и как следствие - самоубийство, либо тюрьма - за дезертирство. А пока Надежда Аркадьевна сына прячет, несмотря на то что из части ей пригрозили тюрьмой - за пособничество.

- Пашу забрали в армию 21 июня. Он пошел с удовольствием, - вспоминает Надежда Аркадьевна. - А когда мы узнали, что сын будет служить в ракетной части под Йошкар-Олой, обрадовались: близко от дома и войска вроде элитные. Павла взяли в передвижную авторемонтную мастерскую (ПАРМ) механиком. Он ведь до призыва работал в автосервисе - автомобили как свои пять пальцев знает. Замначальника ПАРМа Пухов так и говорил мне: у парня руки золотые.

Но служба пошла не так гладко, как мечтал Павел. Еще до присяги он простудился и попал в госпиталь с высокой температурой. Едва оклемался, снова очутился на больничной койке: повредил глаза, орудуя сварочным аппаратом. А пока лечил глаза, на теле выступила какая-то сыпь, и Павлу дали направление в дерматологию. Правда, там не оказалось мест, и солдата выписали в роту, пообещав, как только освободится койка, лечение продолжить.

- Когда пришел обратно в ПАРМ, один из "дедов" - сержант, стал расспрашивать меня, чего это я по госпиталям валяюсь, - рассказывает Павел. - Комиссоваться, мол, хочешь? После этого все и началось...

Впрочем, как утверждает Павел, и до госпиталя "деды" приставали, если нарушал порядок. А порядок такой: в столовую молодые заходят первыми, но должны съесть все за считанные минуты. Если опоздал, сразу: упал - отжался. Не хочешь - бьют. Вот и обжигается молодежь горячей кашей и чаем-кипятком. Над раковиной "деда" умылся - снова получай! И вообще, все приказы старослужащих - закон для молодежи. Сказали: найти сигарет, отдать посылку из дома, помыть за них туалет - обязан выполнить. Иначе - расправа.

- Значит, тебя и до госпиталя били? - спрашиваю. - За что?

- Я не хотел делать по-ихнему. Но тогда я терпел.

- А разве офицеры не знали, что у них в части творится? - спрашиваю.

- "Деды" все втихую делали, пока никто не видит, - объясняет Павел. - И предупреждали, что если скажем кому, еще хуже будет.

Когда Павел вернулся в роту после госпиталя, то понял, что хуже уже не будет. Говорит, что "деды" стали бить чуть ли не каждый день - по любому поводу.

- Паша позвонил 21 сентября, - рассказывает Надежда Аркадьевна, - сказал, что у него нервный срыв и в таком состоянии он не может больше здесь оставаться. Психолог дала ему направление в неврологическое отделение госпиталя, но его не отпустили из ПАРМа. Я уговорила сына подождать нас, не делать глупостей. А когда мы приехали в часть, я Павла не узнала: сильно похудел, разговаривая, то и дело срывался на слезы. Он же у меня таким шустрым мальчишкой был.

По словам Надежды Аркадьевны, начальник ПАРМа майор Ермаков не поверил рассказу Павла, заверил, что за все время его службы в части не было ни одного ЧП и что парень просто "косит" от армии. Но обещал разобраться, если Павел открыто назовет фамилии тех, кто его бил. Тот назвал. И замполит пообещал вызвать телеграммой их родителей и на несколько лет отправить солдат в дисбат. А маме Павла офицер предложил "устроить все по-мирному": пока в части разбираются, уговорить сына лечь в неврологию, успокоиться немного. Мама Павла согласилась на "мир" и уехала домой более-менее успокоенная.

- А через неделю снова - звонок по сотовому, - говорит Надежда Аркадьевна. - Судя по голосу, Паша был просто в шоке. Сказал, что терпеть больше не может: или сбежит, или повесится. Я стала его успокаивать, но он мне: "Ты, мама, не знаешь, что это такое, когда тебя бьют, а ты ничего не можешь сделать! Тебя же никогда не били".

Родители успели - подобрали одетого в больничную пижаму сына уже за забором госпиталя. Павел рассказал, что как только они уехали, в госпиталь лег один из тех, кто избивал его в роте, и, подговорив еще одного "деда", стал избивать Павла уже два раза в день: утром и после обеда.

- Паша был весь в кровоподтеках, а пока до Казани доехали, его несколько раз рвало, - продолжает Надежда Аркадьевна. - В БСМП сыну поставили диагноз - "сотрясение мозга" и предложили госпитализировать. Я испугалась, что за ним приедут из части и больше я сына не увижу, поэтому отказалась.

Мать спрятала Пашу, а 26 сентября написала заявление в Военную прокуратуру Казанского гарнизона. И только потом пришла в военный комиссариат Советского района: поставила в известность, что забрала сына из части и, пока не получит ответа из прокуратуры, никуда сына не отпустит. Но через несколько дней родителям Павла позвонил из части полковник Корунин и сказал, что если парень не вернется, на него заведут уголовное дело за уклонение от прохождения службы. А если вернется - он положит Пашу в госпиталь, раз уж у него суицидальные наклонности проявились, и потом комиссует. Родители поддались на уговоры и привезли сына обратно.

Но оказалось, что беглецу приготовили "палату закрытого типа" с решетками на окнах и на двери. Справить нужду пациентов выводят санитары - три раза в день.

- Я никогда не видела, чтобы в неврологии были такие палаты! - удивляется Надежда Аркадьевна. - Там уже один мальчик лежал. Был он какой-то безучастный: не разговаривал и все время смотрел в потолок - в одну точку. Мне сказали, что этот солдат тоже сбегал, но его вернули. Бедные родители! Они, наверное, даже не знают, что их сына заперли "в закрытой палате". И еще. В госпитале я узнала, что начальник ПАРМа Ермаков солгал мне. Было в части ЧП - солдат вскрыл себе вены. Правда, все замяли, а парню разрешили продолжить службу в госпитале.

Надежда Аркадьевна наотрез отказалась оставлять сына взаперти, и Корунин разрешил положить Павла в обыкновенную палату. А на следующий день взял с него объяснение, почему он сбежал, записал фамилии его обидчиков, вызвал их на очную ставку. Но парни все отрицали, а свидетелей, естественно, не нашлось. В общем, родители Павла поняли, что как только они уедут, сына запрут в ту самую палату или добьют совсем. И, чтобы спасти Павла, они похитили его из части.

- Я окончательно потеряла доверие к офицерам, - объясняет свой поступок Надежда Аркадьевна. - И не отдам сына, пока все не прояснится. Я хочу встретить сына из армии живым, а не в цинковом гробу. Мы живем в мирное время.

- Жалобу его родителей мы направили в военную прокуратуру по месту прохождения службы - в Марий Эл, - объяснил корреспонденту "ВК" заместитель военного прокурора Казанского гарнизона Марат Федоров. - Но в любом случае, если солдат покинул место службы по причине каких-то притеснений и поставил об этом в известность прокуратуру и военный комиссариат, он уклонистом не считается.

- Знаете, что меня удивляет? - ответил вопросом на мой вопрос о том, права ли мать солдата, начальник 3-го отделения военкомата Советского района Вячеслав Хлебников. - Удивляет, что родители солдат, сбежавших с места службы из-за неуставных отношений, не обращаются в прокуратуру с заявлением привлечь к уголовной ответственности офицеров части - за преступное бездействие. Кто-нибудь из командиров сел бы хоть разок или даже получил условно, тогда, может быть, везде порядок навели. Павел еще не так сильно пострадал, а ведь некоторые мамы привозят сыновей с серьезными черепно-мозговыми травмами. И всего лишь просят нас перевести их служить в другие части. А где гарантия, что там не повторится то же самое? Вот, например, из части, что в поселке Порошино в Свердловской области, с каждого призыва сбегает почти половина солдат. Это же что-то значит.

Вчера корреспондент "ВК" попыталась дозвониться до части, где служил Павел, и поговорить с кем-нибудь из офицеров. Но так и не смогла "поймать" ни полковника Корунина, ни майора Ермакова: по всем номерам отвечали, что только что здесь были, а теперь - "на территории". Правда, по одному из номеров невнятно представившийся абонент, узнав, что я звоню по поводу сбежавшего солдата, поинтересовался, какого именно, не Галимуллина ли, случайно. А узнав, что по поводу другого, посоветовал позвонить попозже.

Фото Александра ГЕРАСИМОВА.

Елена МЕЛЬНИК